Потасовка журналистов, откровения медработников и давление на свидетелей: как проходит суд по делу о самоубийстве медсестры

Сургутский городской суд рассматривает одно из самых громких дел последних лет — судят старшую медсестру сургутской травматологии Ольгу Матвийчук. Медработницу обвиняют в доведении своей подчиненной Аяжан Ташмагамбетовой до самоубийства. Судебное разбирательство идет уже три месяца и, вероятно, оно будет долгим — уже несколько недель суд допрашивает свидетелей. В этом материале мы собрали основные подробности конфликта и выяснили, почему на процесс не пускают слушателей и из-за чего журналисты устроили потасовку прямо в здании суда.

Ольгу Матвийчук обвиняют по части 1 статьи 110 УК РФ (доведение до самоубийства путем систематических унижений). Прокуратура и следствие считают, что в результате морального давления, угроз и оскорблений подсудимая создала нездоровую атмосферу для Аяжан, что в итоге и подтолкнуло женщину к суициду. При этом психолого-психиатрическая экспертиза показала, что Аяжан психическими расстройствами не страдала, но была в депрессии.

На первом заседании муж погибшей медсестры Радик Ташмагамбетов расплакался, когда гособвинитель зачитывал способ самоубийства его жены. Аяжан погибла от удушения и оставила предсмертную записку, до этого женщина пыталась резать вены.

Конфликт медсестер разгорелся из-за того, что Ташмагамбетовой не с кем было оставить дочь. Старшая медсестра обещала дать выходные подчиненной, но в графике они так и не появлялись. Аяжан неоднократно подходила к Матвийчук, чтобы скорректировать график, но нарывалась на скандалы. По словам свидетеля Ирины Гайсиной, Ташмагамбетова плакала после разговоров с начальницей.

— После планерки я прохожу возле кабинета старшей медсестры и выходит Аяжан вся зареванная. Я положила ей руку на плечо и спросила, что случилось. Она мне говорит: «Да, Ира, я же не могу! Мне что, повеситься, что ли? Как объяснить, что мне не с кем оставить ребенка?». Это было летом, я не обратила на это такого внимания, — говорит Гайсина.

Аяжан пыталась бороться с произволом и оскорблениями начальницы и незадолго до смерти написала анонимную жалобу на хамство со стороны Матвийчук, а затем сама призналась коллективу, что автором письма является она — после этого, по словам свидетеля, Матвийчук будто перестала замечать Аяжан и не предпринимала попыток выяснить ситуацию и поговорить с ней. Медсестра сама пыталась выйти на контакт с Матвийчук, но это привело к скандалу.

— Я ей [Аяжан] сразу сказала, что это очень опасно, потому что в 2008 году такая ситуация уже была и мы все попали в немилость. Этой трагедии могло бы не случиться, даже если она написала это письмо. На месте Ольги Владимировны, я считаю, нужно было взять ее за шкварник, усадить в кабинет и поговорить — ты написала это письмо, теперь разруливать надо, — высказывает свою позицию свидетель.

Уже после подачи жалобы руководство больницы провело неанонимное анкетирование сотрудников, где их спрашивали об атмосфере в отделении и оскорблениях по национальному признаку. По словам некоторых медсестер, Матвийчук нередко позволяла их себе. Усилилось давление и на Ташмагамбетову.

— После подачи жалобы по отделению начали ходить слухи, что Аяжан уволят либо посадят, — говорит Гайсина.

По словам свидетеля, это морально давило на Аяжан. Сотрудники подкалывали погибшую медсестру, когда встречались с ней в операционных и в палатах: «Тебя еще не уволили и не посадили?». Те коллеги, которые изначально обещали поддержать медсестру, устранились от проблемы после подачи жалобы Аяжан.

По словам коллег, многие сотрудники, конфликтующие с Матвийчук, не могли найти работу, потому что им давали плохие характеристики при запросах из других учреждений. Ташмагамбетовой все же удалось найти новое место и она написала заявление об уходе по собственному желанию в середине октября. Уже через несколько дней ее не стало.

За день до самоубийства Аяжан переписывалась с медсестрой Викторией Тарасовой и созванивалась с Ириной Гайсиной, она была в подавленном состоянии. Коллеги пытались успокоить медсестру, но им это не удалось. Тарасова писала коллеге, что все пройдет и забудется. Аяжан ответила, что «Ольга Владимировна не даст забыть».

По словам одного из свидетелей, после смерти потерпевшей некоторые медики ходили и плясали по коридору. Они якобы были очень довольны.

По сообщению источника 86.RU, адвоката Дмитрия Чипчиу неоднократно видели в травматологической больнице, где он якобы разговаривал с медработниками. Адвокат потерпевшего заподозрила его в давлении на свидетелей обвинения. Евгения Кротова считает, что Чипчиу мог взаимодействовать с ними вне суда, что запрещено законом.

— Я неоднократно заявляла возражения о том, что защитник оказывает давление на свидетелей в ходе допросов. Если стороне защиты не нравятся ответы, то свидетелей запутывают, чтобы они дали те показания, которые нужны. Мы предполагаем, что Дмитрий Юрьевич мог воздействовать на свидетелей обвинения и вне процесса — мне было известно еще до окончания следствия, что он посещал Cургутскую травматологическую больницу, собирал информацию в коллективе. Работа адвоката со стороны защиты со свидетелями обвинения, в случае оказания на них давления, незаконна, — говорит Кротова.

Источник 86.RU из Cургутской травматологической больницы также сообщает, что Чипчиу посещал учреждение и встречался с сотрудниками. О чем именно говорил адвокат с медиками — неизвестно. По сообщению Кротовой, многие свидетели на этапе судебного разбирательства меняют свои показания и заявляют, что напуганы из-за процесса и боятся реакции руководства на его итог.

Чипчиу в разговоре с корреспондентом 86.RU заявил, что не организовывал сборов сотрудников травматологии и действовал в рамках правового поля.

— Замечаний в мою сторону от судьи не было. Я провожу ту работу, которую считаю нужной, но, безусловно, я действовал в рамках закона на судебных заседаниях и ранее, — сказал Чипчиу.

На одном из заседаний в феврале журналист URA.RU Евгений Неупокоев напал на общественника и блогера Антона Булгакова, который пытался заснять фрагмент интервью с защитником Матвийчук. По словам Булгакова, Неупокоев выхватил у него телефон и швырнул по коридору, мобильный пролетел около 30 метров и едва не задел помощницу одного из судей, стоявшую у кабинета. После инцидента на заседаниях начали появляться приставы.

— Я более 2 часов прождал сотрудников полиции и написал на Неупокоева заявление с требованием привлечь его по 144 статье УК (воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста), так как имею этот статус, — говорит Булгаков.

По словам Антона, ему пришло уже два отказных материала по его заявлению. У Булгакова и Неупокоева давний конфликт, сейчас они судятся из-за клеветы — журналист URA.RU в одном из своих материалов назвал Булгакова сектантом из-за его якобы причастности к сообществу «Живые люди», Булгаков обратился в суд.

По словам Неупокоева, общественник провоцировал его неоднократно специально.

— Это не мой конфликт, я с ним не конфликтовал, знать его не знаю. Я писал о нем новость, что он пожаловался в Генпрокуратуру на руководителя СК (руководителя следственного отдела по Сургуту Владимира Ермолаева. — Прим. ред.), эту жалобу он разместил в сети Интернет. Там интересен не столько Булгаков, сколько руководитель следственного отдела. Сейчас идет судебное разбирательство, и он будто специально меня ловит. Зачем это нужно, — говорит Неупокоев.

Также по словам журналиста агентства, конфликт произошел во время интервью с Дмитрием Чипчиу, который сам требовал от Булгакова прекратить съемку, но Антон якобы не прислушался к этому.

— Булгакову перед тем, как записывать адвоката, дважды сказали, что человек не хочет разговаривать в его присутствии. Это реально какая-то провокация — он начинает снимать, и почему-то снимать меня, — добавил Неупокоев.

После подачи заявления в суд Булгаковым новость на портале URA.RU отредактировали, сейчас в тексте нет упоминания о сектантстве.

На первое заседание не пустили 20 человек, на второе — 15. Не было слушателей и на третьем и четвертом заседании. По информации самих горожан, которые хотели присутствовать на процессе, они даже не могли попасть в здание. По словам судебных приставов, это было распоряжение председательствующего судьи. Редакция 86.RU направила запрос в пресс-службу городского суда, в ответе сослались на ограниченное пространство зала заседаний и сообщили, что не могут стеснять свидетелей, которые могут захотеть остаться после допроса.

— Председательствующий судья сам определяет участников, которые могут присутствовать на судебном заседании. Если участников процесса и свидетелей, вызванных в суд, слишком много, то председательствующий не разрешает заходить, — говорит представитель пресс-службы.

На одном из последних заседаний особого ажиотажа уже не было, однако одному из слушателей долгое время не согласовывали посещение процесса. Гражданину разрешили пройти в зал за несколько минут до начала, когда он уже был на полпути домой.

Ранее мы рассказывали, что после гибели Аяжан из жизни ушла ее коллега медсестра Ираида Петрова. Знакомые женщины говорят, что она тяжело переживала гибель Аяжан. После череды смертей в больнице начались проверки. Сотрудники рассказывали, что из больницы грузовиками вывозили просроченные медикаменты. Все материалы о гибели медсестер и о том, что происходило в больнице после, мы собрали в отдельном сюжете.