«И через год жизни не научишься считать это нормальным». Чиновник из ХМАО рассказал о гуманитарной миссии в Курск

6 августа ВСУ атаковали Курскую область, захватив несколько поселков и начав разрушать города. Жители региона массово эвакуировались в областную столицу и Москву и другие города. Местные власти сразу начали организовывать пункты временного размещения, продумали логистику доставки гуманитарных грузов, со всей страны в Курск выехали волонтеры. Один из них — чиновник думы Югры и заместитель председателя молодежного парламента ХМАО Антон Тимошенко. Мы расспросили Антона о поездке и о гуманитарных миссиях. Далее от первого лица.

Когда всё произошл, я находился на Северном Кавказе, в отпуске я провел уже неделю. Думал недолго, потому как за плечами уже есть опыт участия в миссиях Гумкорпуса. Я спешно долетел до Москвы и пересел на поезд, благо до Курска сейчас добраться очень просто. В дороге меня застала новость о том, что в области при атаке беспилотника погибли несколько волонтеров, которые участвовали в эвакуации, стало тревожно. Когда ты едешь, тебе же не скажут: «Приезжайте, вы будете груз фасовать» — нет такого, я ехал просто и думал: «А куда нас отправят, интересно?» И вот этот случай произошел, и я думаю, насколько же там жестко. Нас почему-то не отправили ездить по населенным пунктам, а оставили в Курске сортировать и разгружать гуманитарную помощь, мне не особо удалось пообщаться с местными, лишь понаблюдать со стороны.

По приезде ты попадаешь в несколько иную реальность, где регулярно звучат воздушные тревоги, а ПВО постоянно отбивает какие-то атаки — это, конечно, добавляет тревоги. Прилетов рядом не было, там всё отрабатывает ПВО, но сама атмосфера, ее и через год жизни в таких условиях не научишься считать нормальной, по моему мнению. Вереницы людей едут то в пункты временного размещения, то приходят за гуманитаркой. Многие из них напуганы, потеряли свои дома или вообще не знают, смогут ли они вернуться домой и когда — с ними работают психологи. Я слышал историю, что приехавшие люди в телевизионном сюжете из своего села увидели, что у них больше нет дома.

Волонтеры заняты физическим трудом, они сортируют продукты, детское питание, средства гигиены, которые в огромных количествах стекаются в столицу области, выдают всё это людям, организуют работу ПВР (пунктов временного размещения). Одновременно там были человек 50 постоянно, наверное, кого-то привозят, кого-то забирают в ПВР, кто-то приходит за едой. Конкретно наша группа ребят, это человек 5–10, работала на задворках пункта выдачи продуктов, который организован муниципалитетом или какими-то некоммерческими организациями, но у них вся рабочая сила в основном — местные волонтеры-женщины, а ежедневно туда приходят до 10 грузовиков различных товаров.

Все, кто приехал туда, а это волонтеры из Югры, где начинался Гумкорпус, Урала и других регионов, это люди, которые жертвуют своим личным временем, договариваются с начальством и вкладывают свои деньги и время, чтобы помочь. Это часто люди в возрасте, такие крепенькие мужички, реже совсем молодые, но и эти есть. Я встречал девушку, она из Питера, ей около 20 лет, она и на Родине волонтерством занимается, туда поехала, чтобы как-то помочь. Было очень много людей из Кургана, с которыми мы уже работали на наводнении. Вот ты смотришь на этих людей и думаешь: «Какие вы все прекрасные, какие вы все молодцы». Они остаются в сердце.

Там не на что смотреть, такой себе вид. Я тоже, наверное, решил помочь. Главный вопрос — кому помочь, себе или людям? Всё, что мы делаем для чего-то, оно как-то всё равно для себя направляется. Это такой внутренний запрос.

Гумкорпус вообще так устроен, что сборы волонтеров происходят достаточно быстро. В прошлый раз мы ездили в Курган, когда там была большая вода, мы следили за дамбой, чтобы не перелилась вода, передавали информацию об уровнях воды, мы плавали, чтобы вывезти людей и животных с территорий, которые могли уйти под воду.

Много всего интересного было. Конечно, это непередаваемые ощущения, когда ты стоишь на высоте три метра над водой, а позади тебя за укреплением целая деревня с домами, людьми, животными, которые не всегда хотят эвакуироваться либо делают это в последний момент.

Была ситуация, когда мужчина долго отказывался ехать, он говорил, что в этой местности заливает каждый год, не верил, что может произойти что-то страшное. В итоге, когда вода уже почти совсем поднялась, он всё же согласился, но было комично. Ему говорят: «Возьмите документы и самое необходимое», мужчина отвечает: «Да, точно», бежит домой и возвращается обратно с банкой самогона.

Перед нами уплывали дома, которые плохо закреплены на фундаменте, туалеты, бани жители в слезах просили поехать и забрать их котов из домов, а ты уже не можешь туда на лодке плыть, потому как неизвестно, что тебе попадется на пути под водой, не перевернет ли лодку.

Несмотря на то, что всегда у меня есть внутренний запрос, чтобы помочь, я и очень придирчивый к организации, не скажу, что были какие-то серьезные косяки, но после каждой миссии я говорю, что не поеду, а затем что-то происходит и я снова покупаю билеты. Возвращаясь из миссий, мы становимся другими, некоторые вчерашние вопросы теряют значимость, а отношение к миру упрощается и лучший спутник — тишина.

Участие в миссиях — это всегда смешанные чувства, это размышление и попытки принятия происходящего. И не всегда это принятие происходит сразу. Миссии — это, помогая кому-либо, помогать себе.