Юрий Гальцев, артист: «Оказывается, принимать роды у собаки – это так кайфово!»

На интервью он приехал в приподнятом настроении: «Представляете, иду сейчас по улице, ко мне подходит женщина и говорит: ой, Юрочка, я однажды была на вашем концерте, насмеялась – от души, вот только… слышно ничего не было из-за бесконечных аплодисментов и ржания!»

Той женщиной была его землячка. А Гальцев, оказывается, как раз в тот момент мыслями был в своем родном Кургане…

Ключики к детству

– Тянет? На родину-то?

– А, кстати, весь Питер считает, что я чисто питерский. Ведь сколько?..Уж двадцать пять лет, как там живу. Ну, а в Кургане бываю минимум два раза в год. Причем, чаще всего инкогнито. Меня никто не видит, не слышит. Приезжаю себе тихонечко, брожу по деревням, меня там знают в каждом доме, могу хоть у кого остановиться с ночлежкой, поговорить по душам о том, о сем… Знаете, я напитываюсь там. Папу я там похоронил, в деревне, пять лет назад…

– Так ваши корни все-таки из деревни?

– У меня папа был деревенский. Он родился в деревне Ключики Куртамыжского района города Кургана. Но всю жизнь потом проработал в Кургане, приехав туда сразу после учебы в Екатеринбурге. А дедушка у меня, представляете, знал аж четыре языка в совершенстве! Расстреляли в сорок седьмом году, потому что хорошо жил…

– А маму вы, я так понимаю, перевезли в Петербург?

– Мама в Питере у меня живет, да. Я купил квартиру ей сразу после смерти отца, и она переехала ко мне поближе. Можно сказать, со мной живет. Ну а как? Вы ж понимаете…

– А брат у вас кто по профессии?

– Николай вообще-то инженер, но работает в бизнесе. В малом бизнесе, скажем так. Ну, какие-то продукты, пиво, что-то такое там еще, я даже не разбираюсь... Брату суждено было стать актером, все основания для этого были, но, увы, он сам не захотел. Даже несмотря на то, что его брали в театральный институт без экзаменов – а это впервые в истории, между прочим.

– А вот интересно, а если бы у вас, в вашей карьере, ничего не задалось, в какой бы еще области Гальцев смог себя блестяще реализовать?

– …Кому-то пусть покажется смешным, но, быть может, это было бы что-то связанное, скажем, с народными инструментами. Что-то, быть может, преподавал бы, фольклор бы где-то собирал – я очень это дело люблю. Что-то бы ставил, писал, сочинял… На худший конец – был бы в кабаке музыкантом.

Готовьте пельмени, селедку под шубой, покупайте водки, скоро я приеду!

– Кстати, хочу вас поздравить с новорожденными…

– (Смеясь.) А, да, это да-а…

– …щенками!

– Целых пять штук родилось! А порода-то, знаете, у моей какая? Джек-рассел терьер. Но мне сегодня позвонили – там всех щенков уже забирают! Гия из «Экс-ББ» уже щенка «забил», художник один наш питерский, потом президент «Золотого Остапа» Виктор Кожеуров, потом продюсер еще один… В общем, все уже распределены. Я говорю: готовьте пельмени, селедку под шубой, покупайте водки, скоро я приеду – буду отдавать каждого по полной программе!

К слову, один такой щенок стоит пять тысяч долларов. Но моя собака мне досталась бесплатно – малюсенькой ее из Израиля привезли, поэтому и я ее щенков буду отдавать за так.

– Послушайте, мне сказали, что роды вы лично принимали…

– Да!

– А-бал-деть!

– Представляете, причем, первый раз в жизни! Я перевязывал пупки им, то, се, пятое, десятое, все как полагается. Помню, мне лет двенадцать где-то было, когда мы с папой помогали лошади родить: за ноги ее, там, тащили… Как корова рожает видел раза два, будучи у бабушки в деревне. Но чтобы САМОМУ, да еще у собаки!.. О-о-о, это оч-чень интересно. Очень! И нисколько не противно даже, абсолютно! Они в такой… ну, как бы оболочке рождаются, потом ты эту оболочку отдаешь собаке, она ее сразу съедает, а щенка ты так легонечко по холке пощекочешь, он – пи-пи-пи, запищит, значит все нормально. И потом отрезаешь, оставляешь буквально сантиметр от пупка и сразу перевязываешь. А он, этот сантиметрик, через неделю засыхает, и все… Ну так вот, он запищит – и сразу к титьке! А мать их облизывает всех, вылизывает. И что вы думаете? Уже через каких-то пять, десять минут перед вами сидит такой… комочек, живой, который уже и не скользкий, не пахнет, не мокрый, а нормальный щенок! Только слепой еще… Не знаю, я кайфовал от всего этого процесса!

– Всякое, как известно, в жизни бывает. А вот случись вам участвовать в рождении человеческого дитя…

– Я бы не напугался. Вообще! Честно. Если бы даже не было никаких инструментов, нитку-то, по крайней мере, нашел бы… Правду говорю – не испугался бы.

Твои проблемы – это куриный помет, сынок

– Скажите, вы вообще фаталист по жизни? Верите в судьбу? Или же сами ее себе выстраиваете?

– Я в судьбу верю. Верю, потому что… Хотя, знаете, наверное, и так, и так. Останься я тогда на родине и скажи, что не пойду в театральное, думаю, жизнь бы моя… она не то, чтобы стала хуже или другой, а… (долгая пауза) я бы не состоялся и не получился даже как просто человек. Вы знаете, с моей-то энергией и, если хотите, отдачей, – причем, они с детства в меня заложены, это гены, и я не могу не делиться этим с людьми – там бы, я думаю, наверняка элементарно скис. Проще говоря, извините за выражение, спился бы. Это правда.

Понимаете, ибо когда творческий человек по какой-то причине не имеет сей возможности, он просто спивается. И таких примеров у меня много. Люди, которые себя не нашли, они потерялись. Стали НИКЕМ. Хотя были очень талантливые люди, о-очень!

Это как, знаете?.. Помню, однажды мы приехали выступать к одному очень богатому человеку. В то время я еще работал в «Лицедеях», и вот он нас выписал, чтобы мы отработали в его доме на дне рождении сына. Финал, получаем денежки, и вдруг он мне говорит… Знаете, прям как в «Беге» у Булгакова: «Парамоша, у меня столько денег, но так грустно!» «Слушай, – говорит, – ты же музыкант? Пойдем я тебе покажу одну вещь». Спускаемся на лифте в цокольный этаж, заходим в одну из комнат, а там стоит… барабанная установка «Людвиг». Если вам интересно, то ее цена приблизительно около ста пятидесяти тысяч долларов.

Я просто понимаю немножко во всех этих инструментах. Это последний «Людвиг», то есть на нем играл… там, не знаю… быть может, сам Dave Weckl, барабанщик высочайшего уровня. И вот он садится за нее, включает какую-то фоновую игралку и начинает под нее как умеет наяривать. Глаза горят: «Я ж ведь когда-то в школьном ансамбле играл!» И я вижу – ему ТАК кайфово, его НАСТОЛЬКО прет! А потом слезы в глазах… Понимаете, не хватает вот ему той жизни. И когда ему плохо, он опускается вниз и играет на барабанах. Даже при всем при том, что, казалось бы, у него все есть, да?.. Я все понимаю. Конечно, может быть, барабанщик из него и не вышел бы, но… то время он вспоминает КАЖДЫЙ ДЕНЬ. А с этим очень тяжело жить. С этим вот прошлым. Когда ты о нем все время думаешь, думаешь, думаешь…

– Вот она – нереализованность.

– А ВДРУГ бы? Но ведь даже не попробовал, не рискнул…Меня вот, например, многие называют везунчиком. Так ли это? Трудно сказать, не знаю… (Пауза.) Знаете, я очень спокойно стал в последнее время относиться ко всем этим зазывающим звонкам. Может, потому, что когда-то было много чего обещано?.. А потом следовал обман, интриги, предательство…Звонят через неделю и говорят: «Вы знаете, Юра, а мы взяли другого». Ну ладно бы хорошего кого-то, но тот другой, оказывается, мягко говоря, никакой! Деньги сыграли свою роль, понимаете? Конечно, жутко расстраиваешься…

– Но до депрессии, надеюсь, дело не доходит?

– Ну почему ж, бывает. Иной раз из колеи так вышибут! Готовишься к концерту, все на мази, как говорится, и тут звоночек тебе на мобильный за десять минут до начала. И некоторые «родственные души» портят нервы ТАК!.. А тебе выходить!

Но вообще-то я стараюсь надолго не подсаживаться на это «дело». Помню, пробовал выпивать – мне это не помогает, даже еще хуже становится. Попробовал куда-то уехать – ну-у… да, но это на время. Здесь же, как мне кажется, нужно разобраться почему это произошло, в первую очередь… (Пауза.) А в принципе, в это время лучше всего начать заниматься тем, чем ты никогда раньше не занимался. Проверенный способ. Работа, например, здорово вытягивает. Либо же полностью замена одной на другую. Что еще? Я утрированно говорю: рисование, выжигание, резьба по дереву…

Бабушка мне моя еще говорила, которая насквозь, как говорится, верующим человеком была: «Депрессия – это грех!» Согласен. Уныние – грех большой. И долго в унынии жить нельзя. Да, есть проблемы, есть беда, есть горе даже, но… жить в этом ПОСТОЯННО – нельзя.

А, знаете, как лично я выхожу из депрессии? Набираю кучу фильмов (я комедии люблю, исторические фильмы, про индейцев еще), закупаю на рынке полный таз фруктов разных, запираюсь в квартире, тупо врубаю видик, и-и-и… (Смеясь.) А потом еще вспомню, как мой папа говорил, царство ему небесное. Жалуюсь ему бывало: «Ой, пап, знаешь, что-то все так плохо! Дела не идут, спектакль ужасно приняли, проблемы, да и вообще все как-то…» А он говорит: «Юр, ты посмотри землетрясение какое в Армении случилось, слышал, как жахнуло? Знаешь, сколько народу погибло? Вот это беда, сынок… А твоя проблема – это куриный помет, сынок! Так что на-ка, получи от меня по заднице и иди радуйся, что у тебя все хорошо». И он был прав.

В обычной жизни я лирик

– Почему-то принято считать, что люди вашего ремесла вне его, вне сцены, – это жутко скучный, унылый и, в общем, довольно необщительный народ…

– Не-е-е, я думаю, что я лирик, скорее. Я очень спокойный такой по жизни. Мне очень нравится лирика. Люблю общаться с музыкантами, люблю с ними часто встречаться. Обожаю, например, приезжать в гости к Олеже Митяеву: играем с ним на гитарках, что-то там показываем друг другу… Чиж мой друг, Сережа Чиграков. С ним поигрываем, с ним болтаем тоже вечно о чем-то – время в такие моменты летит незаметно… Вот ЭТО я люблю, понимаете? Сочиняем постоянно какие-то пе-е-сенки…

– Вот такой, значит, Гальцев?

– Это вот я, да. Истинный. А на сцене – это… (Улыбаясь.) Как говорится, чему учили, тому и научили.