Власти ХМАО впервые за зиму уберут снег у аварийного дома после появления надписи «Навальный»

Мы побывали в доме, где снег достает почти до середины окон первого этажа. Это аварийный барак в поселке Солнечный Сургутского района, на улице Космонавтов, 2. Здесь все стены покрыты плесенью, в дырах и трещинах, а кое-где стен нет вовсе — их заменяют фанерки и клеенка. Дом уходит в землю — он просел, в дыры между полом и стенами проходит ладонь. Людей обещают расселить через три года — срок расселения почему-то отложили на этот срок. Когда жильцы попросили замглавы поселка Раису Игнатенко что-то сделать хотя бы с муниципальной управляющей компанией, которая не чистит снег, та ответила: «Если снег уберут, то в ваших квартирах станет еще холоднее». Действительно, обогреватели в них не выключают — платят за «коммуналку» в аварийных квартирах 6–11 тысяч рублей в месяц. Мы рассказываем, как там живут люди.

В список домов, которые в Солнечном на улице Космонавтов расселили за федеральные деньги по национальному проекту «Жилье и городская среда», попали не самые аварийные.

— Снесли дома пободрее, чем наш, где и которые в землю не ушли, как наш, и коридоры не проваливались — Космонавтов, 4, 7… В одном жила чиновница, в другом — мастер ЖКХ… У нас никого такого не живет, — рассказывает семья Иммамвердиевых. Хором — Самира и ее муж.

Пободрее дома на улице Космонавтов, 2 в поселке Солнечном можно считать любой, если он не ушел в землю и у него есть стены и крыша. Символические стены и крыша есть у дома на Космонавтов, 2 — правда, с дырами, самые страшные из которых прикрыл снег, он в некоторых местах достает до середины окон первого этажа. Наледь на крыше достает до середины окон второго этажа, а саму длинную двухэтажку повело и скрутило так, что середина дома провалена в землю — из квартиры первого этажа двухлетний сын Иммамвердиевых попадает на улицу, просто перелезая через подоконник. Дом завален на правую сторону — со стороны подъездов высота окон от земли почти нормальна.

Разговариваю с Натальей. Она — сирота. Квартиру в этом доме ей приобрела администрация поселка в 2003 году — 29 квадратных метров, на которых она живет с двумя детьми — младшая дочь ходит в девятый класс, а старшая, 17-летняя Кристина, — инвалид. Уже год девочка не ходит — у нее эпилепсия и ДЦП, прогрессируют. Каждый день больная девочка кричит, рассказывают соседи. Младшая не может учиться дома — нет места и условий.

Зато трубы водоснабжения в квартире у Натальи не замерзают, как у соседей — потому что в ванной всегда бежит горячая вода. А холодной почти нет.

— У меня горячая вода в ванной всегда включена, потому что у нас очень холодно, а у меня ребенок-инвалид, и чтобы ее купать [нужно тепло]… А холодная уже год, наверное, еле-еле идет, и она еще теплая, а не холодная. А бывает и вовсе горячая, и пить ее невозможно. Я наливаю в бутылочки и в холодильник [кладу]. Бывает нормальная, бывает грязная, ржавая, — рассказывает Наталья.

Иногда на стенах квартиры Натальи появляется снег. Спасают фанерки, которые прибиты к стенам. За коммунальные услуги в месяц она платит шесть тысяч рублей. Живет на пенсию дочери и пособие по уходу — выходит 36 тысяч в месяц на троих.

— По переселению я отдельно от всех иду, нам должны выделить двухкомнатную, у Кристины по закону должна быть отдельная комната… Мне сказали принести документы, чтобы встать на очередь, вот, я 1 февраля отнесла… Но их могут вернуть, потому что я не сделала оценку квартиры — я им сказала, что у меня нет таких денег, я с детьми живу на 36 тысяч — одеть их, покушать, «коммуналка»…

Наталья провела детство в интернате в Солнечном, потом ее отправили учиться в интернат в Ялуторовское училище на два года.

— Нас как выкинули со школы — ни постели, ничего. А потом, когда квартиру дали, однокомнатную на время, я там жила с Людой, мы с ней вместе в интернате учились, и еще ее двоюродный брат был. Ни кровати, ничего, живите — как хотите.

Потом двоюродный брат Людмилы женился на женщине с ребенком, и Наталье пришлось уйти в общежитие. Когда она родила Кристину, ей наконец-то предоставили собственное жилье, положенное по закону. Год эта квартира была теплой, а потом начали трескаться стены. Потом прогнили полы. Теперь Наталья уже не обращает внимание на то, что весной с потолка льется, как из душа, течет в коридоре. Говорит, у соседей так же.

Внутри дома стоит стойкий запах плесени — ею полностью покрыты стены подъезда, она же захватила потолки и стены квартир. Кто-то с ней борется — соскребает и пытается сушить стены обогревателем, кто-то уже сдался — потому что борьба не помогает. Стены дома сгнили внутри и снаружи.

— Я летом утеплял внешнюю стену, — рассказывает Александр, один из жильцов дома, живущий на первом этаже. — Пытался соскрести гниль и труху, в которые превратился брус, а жена говорит: «Прекрати, ты уже почти в квартире».

Жестом он показывает толщину той стены, что пришлось оставить, — сантиметров восемь. Остальное — тот утеплитель, что он положил сам, чтобы не заморозить жену и двухлетнего ребенка. Его квартира в собственности. Купил здесь, на другое жилье после смерти первой жены не было денег.

— Там стенки нет, из-за этого гниет всё, — объясняет пятна плесени Гульнара Баннаева. Она живет в этом доме в муниципальной квартире с 90-х и столько же стоит на очереди как многодетная мать. Она отработала на севере 40 лет — приехала в поселок в 18 лет из Баку, в 1982 году, работала в местном доме культуры и уборщицей, и охраной.

— Все, кто позже нас приехали, в новых домах живут, а мы с мужем — два пенсионера, — Гульнара, как и водится в поселке, где живет около 10 тысяч человек, в курсе о делах знакомых. — Я хожу, спрашиваю — отвечают: «Нет у нас пока жилья, ждите». В прошлом году мне дали справку — ты 54-я на очереди. Дочери как-то звонили, спрашивали — твоей маме, папе дадим дом в Сайгатине (маленькая деревенька примерно в 30 киломерах от поселка). А почему должна туда идти, я 40 лет здесь живу.

Ее дочь Самира Иммамвердиева с мужем и детьми живут в этом же доме. Сын взял ипотеку. Несмотря то, что жилье принадлежит муниципалитету, его ремонтировали — и совсем не косметически — за свой счет.

— Сын продал машину, сделал нам два окна, пол поменял, потолок поменял, стены сделала три года назад, — перечисляет она. В квартире — пластиковые окна с огромным слоем наледи изнутри на подоконнике, плесень по оконным откосам, внешним и внутренним стенам, потолку. Она проступает везде, хотя именно здесь с ней еще борются — все-таки ей дышат дети.

В квартире у Александра еще более резкий запах плесени. Он не знает, что с ней делать и верит в скорое расселение — ведь обещали в конце 2020 года. Трещинами стены в его квартире пошли в этом году, в этом же году пол повело так, что мебель пришлось поставить на пятисантиметровые бруски. Выпятились межкомнатные стены — сантиметров на 20.

На брусках стоит ванная в квартире Самиры, а стены — в трещинах и дырах. Ремонт не помогает, заплаты на гнилом дереве не держатся — не за что. В ванной стена — это слой клеенки. Между полами и стенами дыры такой величины, что свободно проходит ладонь, и становится понятно, что прямое сообщение с подвалом налажено успешно.

Под полом живут крысы и тараканы. У Самиры есть двое детей, и она нашла способ потравить насекомых — говорит, подруга посоветовала купить специальный порошок на «Алиэкспресс» — никакой другой не помог. А чтобы крысы не попадали в дом, жильцы раскладывают битые стекла и бутылки — это то, что крысы прогрызть не могут.

Администрация поселка пока выясняет, повело дом или нет. На трещинах на стенах собирались наклеить бумажки — чтобы увидеть, расходятся ли. Пока не наклеили. Установили маячки в коридоре — две деревянные линейки, которые прикрутили в одном месте дома, говорит Самира, — над квартирой № 7.

Если измерения покажут, что дом осел, администрация готова оплачивать жителям дома на улице Космонавтов, 2 аренду другого жилья — по 15 тысяч рублей на семью. Ни в Солнечном, ни тем более в городе Сургуте за эти деньги ничего арендовать невозможно.

— Однушку за 15 тысяч не снимешь, она выходит тысяч двадцать. Вернее, дороже — 16 и квартплата, это в среднем 22 тысячи, — рассказывает Самира. — Они предлагали нам маневренное жилье в деревяшках, но это шило на мыло — там дыры в полу и стенах, и канализацией воняет хуже, чем у нас в туалете. В новостройках у них есть квартиры есть свободные, но они нам не предлагают.

Светлана говорит, что ей с ребенком-инвалидом просто никто ничего не сдаст. Жилье из маневренного фонда ей никто не предлагал.

— Они больше все говорят, что будут 15 тысяч платить, чтобы снимать квартиру. А я говорю: «Мне с ребенком никто квартиру не сдаст, я на улице останусь?» И за 15 тысяч снять нереально.

Этот дом не вошел в национальную программу расселения аварийного жилья — Самира смогла убедить главу поселка, что дом аварийный лишь в 2018 году. Опоздала на год. Хотя, возможно, дело не в нацпроекте и федеральном финансировании, ХМАО — один из богатейших регионов страны, да и президент Владимир Путин прямо предлагал бессменному губернатору Наталье Комаровой в июне 2020 года, когда та получила его благословение переизбираться на очередной срок, обратить внимание, что аварийного жилья в ХМАО в три раза больше, чем в среднем по стране, и проявить инициативу: «Бюджетная обеспеченность вашего субъекта весьма высокая. Думаю, что один из приоритетов, который можно было бы обозначить в вашей работе, — это, безусловно, расселение аварийного жилья. Здесь не нужно ждать только соответствующего финансирования из федерального бюджета».

Первое, что я сделала, когда вышла из дома, — отправилась в магазин за краской. Мне оставалось надеяться, что поможет хотя бы лайфхак с надписью «Навальный» на сугробе.

Мы получили официальный ответ от администрации Сургутского района сегодня, 1 марта: «Очистка цоколя и отмостки вокруг дома запланирована на ближайшие дни. Ориентировочные сроки расселения МКД по улице Космонавтов, 2 — 2023 год. Однако в поселении муниципальная программа реализуется с опережением графика. Уже ведется работа с жильцами дома по Советской, 31 — сейчас он 26-й в списке аварийных домов Солнечного. А указанный в посте адрес находится в этом списке на 32-м месте».