«Сказка в плане технологии и отношения». Нефтяник — о работе в западных компаниях, покинувших Россию

Алексей Рыбаков много лет отработал в нефтяной сфере, 16 из них мужчина трудился в компании «Салым Петролеум», которую в 1996-м создали британская компания Shell и «Газпромнефть». Сокращать производство англичане начали после Крымской весны и ввода санкций против России, сильно сказался и обвал цен на нефть в 2014–2015 годах, и начало военных действий в Донбассе. Окончательно компания ушла из ХМАО и России в 2022 году после начала специальной военной операции. Мы спросили у Алексея, где лучше и почему. Далее от первого лица.

Я родился в июне 1974 года в Ижевске, в детстве вместе с родителями приехал в поселок Угут — отец был нефтяником и отправился покорять север, мама работала учителем. Я городской парень и тут попал в тайгу, жили мы в балке, и нужно было воду носить, выносить нечистоты, в школу мы ездили на вахтовке, а когда ее не было, приходилось ходить по пять километров через лес. Там медведи, волки, но вот живой — стал охотником и рыбаком.

После окончания школы хотел поступать в Москву в РГУ нефти и газа имени Губкина, но вместе с родителями решили, что это слишком далеко, и я поступил в Индустриальный институт в Тюмени на специальность по разработке и эксплуатации нефтяных и газовых месторождений. Первая практика у меня была в Угуте в «Юганскнефтегазе», оператором третьего разряда, потом в подразделении «Харампурнефтегаза» — «Пурнефтегаз». Это уже ЯНАО, это тундра, это песцы, это мошка. Комаров и мошки я страшнее не видел, чем в тех краях.

Уже закончив институт в 1996 году, я по направлению устраиваюсь оператором в НГДУ «Юганскнефтегаз», на Угутское месторождение, оператором 5-го разряда. Потом произошли такие исторические события, что всё перешло под управление Михаила Ходорковского (признан в РФ физлицом — иностранным агентом в 2022 году). Его, по моим ощущениям, интересовало только два вопроса — сколько мы добыли и сколько мы заработали. Ближе к 2000-му мы писали заявление с просьбой сократить на 30% содержание топ-менеджмента, потому что зарплаты были очень низкие — естественно, никто не согласился. Для сравнения: в «Сургутнефтегазе» зарплата в то время была в два раза больше. Я перешел туда, в «НГДУ-Нижнесортымскнефть», там и остался до 2006 года.

Плюс «Сургутнефтегаза» был в том, что они не дробили компанию, не выводили ее часть в подряд, она до сих пор остается достаточно монолитной, но минусов тоже достаточно. Всё то же отношение к работникам оставляло желать лучшего — нужны были исполнительные, при этом не важен уровень профессионализма. От этого страдает производство, страдает экология, да то же самое начальство, а при каких-то нештатных ситуациях проще кого-то наказать, чем разобраться в ситуации, чтобы не повторить ее вновь.

В 2006 году я устраиваюсь в «Салым Петролеум» технологом по установкам электроцентробежных насосов, там половина акций принадлежала компании Shell, а другая — «Газпромнефти». Это, конечно, была просто сказка в плане технологии, в плане отношений к человеку, к работнику-специалисту. Совершенно другое отношение, социальные гарантии просто на высшем уровне. Там получалось путешествовать, я даже маму в Париж свозил.

На вахтах каждый из нас жил в двухместном номере. Постель с утра даже не нужно было заправлять — у нас были горничные, чтобы постирать одежду, ты ее просто отдаешь. На завтраках, обедах был шведский стол, мы все питались вместе: и операторы, и начальство — в одном помещении. Для сотрудников были сауны по расписанию, спортзал, бильярд, музыкальный кабинет с гитарами, барабанами и прочим, можно было учить английский абсолютно бесплатно. Ты приехал и занимаешься работой, не происходит какого-то выгорания, мозг не занят бытовыми вопросами. В российских же компаниях такого нет.

Огромный плюс в том, что безопасность также важна, как и добыча нефти. Если есть какая-то угроза людям, экологии, то добычу просто остановят. Там даже разливов было меньше, если они происходили, то сразу устранялись так, как нужно, за этим очень внимательно следили. Однажды была перспективная угроза, напорный нефтепровод согнулся гофрой. Там целую кампанию организовали, люди ночевали, болототехнику топили, но последствия удалось предотвратить. Это сделать проще, чем потом собирать мазут, как в Черном море.

Если работник какой-то накосячил, то его не лишали премий, не наказывали показательно, а собирали круглый стол, обсуждали проблему и принимали меры, чтобы это не повторялось. В российских же компаниях бьют по рукам, отбивая желание работать вообще, приносить пользу. Наоборот, стараются, чтобы люди замкнулись. С нефтью также — «бежит нефть, да и пусть бежит, она ж не в огород мне течет».

В «Салым Петролеум» я проработал 16 лет, всё время организовывались тимбилдинги, шикарные корпоративы, где опять же директора и рабочие собирались вместе, как такового разделения не было.

Примерно раз в три года в компании менялось руководство с представителей Shell на «Газпромнефть» и обратно и разница тоже чувствовалась — последние старались всегда что-то оптимизировать, возложить на сотрудника больше обязанностей. У иностранцев, конечно, тоже свои минусы были — они будто недооценивали наших специалистов, это ощущалось, но не показывалось. Они всегда с улыбкой, всегда вежливы.

После 2014 года началось постепенное сворачивание Shell, сначала причиной стали санкции из-за Крыма и происходящего в Донбассе, потом цена на нефть упала, потихоньку соединяли отделы, сокращали сотрудников. Я проработал до конца 2021 года, потом началась СВО, а Shell вообще ушел из России.

Ранее мы публиковали монолог молодого специалиста, устроившегося в Роснефть. Сотрудники компании говорят о сильном кадровом голоде и жалуются на зарплату, в то же время, по словам нашего героя, часто к ним относятся как к рабам.