Что значит надеть самокатки и съесть рыбник? Разбираем с лингвистом особенности югорского говора

Наверняка вы хотя бы раз слышали шуточную фразу «А скажи что-нибудь по-югорски». Между тем действительно существуют слова и выражения, которые отличают нас и наших соседей-тюменцев от жителей других регионов страны. Каковы особенности нашего говора? Какие уникальные слова сохранились в речи жителей? Какое будущее ждет диалекты? Разобраться во всём этом помогла Елена Багирова, кандидат филологических наук, доцент кафедры общего языкознания ТюмГУ.

В чем особенность современных говоров? Елена Багирова считает, что они попали под весьма мощное и нивелирующее влияние литературного языка и внешних деструктивных факторов (урбанизация сельского населения, социально-демографические изменения, исчезновение сёл и деревень), но их система продолжает активно функционировать.

Особенно ярко это проявляется в наличии диалектных слов, обозначающих предметы и понятия, связанные с особенностями быта, материальной и духовной культуры региона. Среди таких слов — названия различных блюд и напитков, часто не входящих в меню городского жителя, однако хорошо известных в современной деревне.

— Так, например, в говорах фиксируется большое количество слов, обозначающих пироги, названия которых обычно определяется начинкой изделия: ягодник, грибник, брусничник, морковник, рыбник, картовник, капустник, черёмушник. Булочки, пирожки и другие любимые сельским населением мучные изделия в говорах имеют общее название пострепу́шки. Блюда, приготовленные путем жарения, сельские жители называют жарёха. Кушанье из пареных овощей (моркови, репы, брюквы), высушенных в печи (а сегодня преимущественно в духовке), называют парёнки. Готовят в нашей деревне и такие блюда, как вереща́га (блюдо из поджаренных яиц), помаку́шка (блюдо из размятых овощей, ягод, черемуховой муки, залитых водой, заправленных медом, сахаром, суслом), тельно́ (блюдо из рыбного фарша, перемешанного с водой и мукой и запеченного в печи), — объяснила эксперт.

Названия предметов одежды также тесно связаны с культурно-исторической спецификой региона. Конечно, основную часть составляют общелитературные слова (брюки, юбка, шуба), но встречаются и диалекты, присущие только нашему или и другим регионам страны. Например, ло́поть и лопа́тина (любая верхняя одежда), зипу́н (фартук), гу́ня (старая, изношенная одежда), обдерга́йка (любая короткая одежда), овчи́ночка (тулуп), дерю́га (одежда из грубой ткани), ве́рхник (верхняя одежда).

— Весьма разнообразны в говорах названия обуви, что объясняется особыми природно-климатическими условиями региона, повлиявшими на формирование этой группы слов: вы́ступки (галоши), бу́ты (легкая обувь), босовички́ (обувь, которую носят на босу ногу), шу́бенки (домашняя зимняя обувь из овчины) и т.д. Неотъемлемой деталью сельских поселений были валенки, однако местных слов, называющих данный вид обуви, немного: самока́тки (самодельные валенки), чу́ни (обрезанные валенки), вы́ходки (праздничные валенки). Безусловно, наибольшей активностью в употреблении отличается общенародное слово валенки и его варианты — валену́хи, валены. Существует много названий разных видов рукавиц, что объясняется особенностями восприятия селянами окружающего мира и спецификой отражения в лексике результатов его познания. В частности, рукавицы шили из кожи (кожанки) или вязали из шерсти (вязанки) и для большего тепла надевали сразу две пары. Верхние рукавицы (верхонки), как правило, были более грубыми, нижние (исподки) — теплыми, из меха или из тонкой шерсти (мохнашки, лохмашки). Нижние варежки надевали для тепла, а верхние — для предохранения от быстрого износа более ценных нижних, — уточнила доцент.

Таким образом, объем и активное использование региональной лексики говорит о консервативности диалектов и весьма успешном их противостоянии внешним влияниям. Об этом свидетельствует сохранность в современной деревне диалектных слов, свойственных говорам северного наречия: менда в значении «верхний слой древесины», лесина в значении «большое растущее дерево», шипи́ца в значении «шиповник» и так далее.

Диалектные (присущие определенной местности. — Прим. ред.) слова находятся за пределами литературного языка. Но это вовсе не значит, что между ними нет точек соприкосновения. Региональные слова издавна являются одним из источников пополнения литературного языка. Из диалектов, например, заимствуются предметно-бытовая и производственно-промысловая лексика (борона, веретено, стог, копна, коврижка, бублик), названия природных объектов (тайга, сопка, багульник, филин, земляника), эмоционально-оценочные слова (корявый, мохнатый, назойливый, жуткий, дряблый) и так далее.

— Любой впервые попавший в сельскую местность человек почти сразу же обнаружит, что местные жители говорят иначе, не так, как он. Слова в их речи могут отличаться произношением (церти вместо черти, хвартук вместо фартук), морфологической структурой (чует кошка, чью мясу съела) и словообразовательными элементами (примереть вместо умереть, остареть вместо состариться). При встрече с подобными словами ошибки в толковании практически исключены из-за сходства с хорошо всем известными литературными вариантами: дождь — дожы́шше, кофта — кохта, береста — берёсто, телёнок — телятко, — считает Елена Багирова.

При этом так называемые трудности перевода возникнуть всё же могут — если диалектоноситель употребляет в общении всем известные слова в иных значениях. Возьмем, к примеру, вот такое предложение: «Надо бы сходить в лесок да губы наломать». Его носители говора и все остальные поймут по-разному. Давайте расшифруем. Слово «губы» тут обозначает «грибы». Еще некоторые крышку корзины называют веком, а норку почему-то зовут ноздрей. В таких случаях лингвисты рекомендуют обращаться к диалектным словарям и уточнять значения слов, способных спровоцировать неточность.

Речь жителей имеет свою специфику, и обусловлено это как территориальным положением региона, так и социально-историческими условиями формирования городского населения.

— В частности, обращают на себя внимание произношение долгих шипящих с утратой мягкости (тёшша, дожжык) и утрата [cт] и [зд] в конечных сочетаниях (гвось, жись). Иногда жителя сибирской деревни выдает произношение отдельных звуков и их сочетаний. Например, наши деревни до сих пор сохраняют архаичное древнерусское начальное РО-, соответствующее начальному РА- в литературном языке: «В войну-то голо́дны, холо́дны бы́ли, ро́били фсе. Фсе ро́били, хто мог и хто не мог», «Рости́ла я её, рости́ла, а вы́ростила егу́меньшу — чашку после себя не вы́моёт — фсё бы лежать». В населенных пунктах Тюменской области можно обнаружить более широкий, в сравнении с литературным языком, результат перехода Е в О под ударением (орфографически — Ё): «Сноха — мастерица шить любу́ одёжу».Она живёт воздёржно, ли́шну копейку не истратит», «Она весь дом фчисте́ (в чистоте) дёржыт — не пылинки не соринки». Знаковым для сибиряка будет такое явление как ёканье — совпадение безударных гласных О, Е, А после мягкого согласного: «Нато́ркала поле́ньнёф, что печь розорвёт», «Лён вы́рвёш, а потом его где́-набуть вы́стелёш у речки», «Дожжа́ сёдни не бу́дёт», — наглядно объяснила филолог Елена Багирова.

В диалектах есть слова, отсутствующие в литературном языке. Например, морок (пасмурная погода), куржак (иней), запон (фартук), чарки (вид обуви), натокаться (научиться), отяпать (окучить) и другие. Есть в деревнях слова, совпадающие с литературным языком в звучании, но различающиеся значением: зрячий (пустой), мост (пол), круг (хоровод), оболочка (одежда).

— Лексическое богатство говоров не сводится только к употреблению слов с местными значениями. Нередко слова в говорах отличаются своеобразной стилистической окраской. Так, в частности, любят у нас употреблять слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами, позволяющими передать пеструю гамму эмоций (сочувствия, ласки, любви, иронии, пренебрежения, злобы): амбарушко, горенка, дерунки, ставенки, шанешки, гостенёк, ягодиночка (о любимом человеке), боляночка, гусынька, — привела в пример доцент.

Непросто отказаться (да и нужно ли) от региональной эмоционально-оценочной лексики. Примечательно, что чаще встречаются разновидности осуждения и неодобрения: о́хрядь (неопрятный человек), поня́ва (нерасторопный человек), пантя́ (несообразительный человек), присыка́ло (навязчивый, надоедливый человек) и другие.

Какое будущее ждет диалекты? Елена Багирова считает, что, скорее всего, они будут жить. Жить, трансформируясь под натиском развития технологий и меняющихся форм общения. Но это уже совсем другая история.