«Выгорел так, что камеру в руки 15 лет не брал». Как бизнесмен из Сибири стал известным в мире арт-фотографом

«Мама у меня работала в школе, а я, когда был маленьким, часто болел. Оставить меня было не с кем, так что я часто гостил у соседей. Дядя Володя всю жизнь занимался фотографией, и я, получается, с самых юных лет около него крутился и впитывал это ремесло», — начал свою историю иркутский фотограф Евгений Доманов.

Сейчас он легко и непринужденно побеждает в самых престижных мировых конкурсах фотографии, число его наград исчисляется сотнями, а самая дорогая проданная им фотокартина обошлась покупателю в 50 тысяч долларов. При этом в жизни Евгения был период, когда он отложил фотоаппарат на целых 15 лет и не мог снимать вообще ничего. О своей работе и взгляде на мир через объектив фотограф рассказал журналисту «ИрСити» Алине Ринчино.

Евгений Доманов родился в Братске, рос в небольшом двухэтажном деревянном доме на несколько семей. В детстве мальчик часто болел, а мама не могла постоянно бросать работу и сидеть с юным Женей. А вот соседи по площадке с удовольствием брали ребенка к себе и нянчились с ним как с родным.

— Соседи меня безумно любили и в шутку предлагали маме оставить меня у них насовсем. Баловали страшно, а я у них с рук не слезал. Маленький, толстенький, сидел у них на коленках как хомячок. Когда мама вечером приходила забирать меня, я плакал и не хотел никуда, вот настолько мне с ними было хорошо. Мама жутко обижалась. Сгребет меня в охапку и тащит домой, а я ору, — смеется Евгений.

Дядя Володя был профессиональным фотографом в фотоателье: снимал людей на документы и делал художественные портреты. Поэтому дома у него было много разных атрибутов, которые, естественно, попадались на глаза маленькому Жене. Он признается, что никаким приемам дядя Володя его не учил, но самой этой атмосферы хватило, чтобы влюбиться в фотографию.

— Практически в каждой советской семье был какой-нибудь фотоаппарат. Как минимум — «Смена» или «Зенит». И, наверное, каждый пытался что-то фотографировать. Не у всех получалось, конечно, но пробовали многие. Я, разумеется, тоже. 1 сентября, когда я пошел в первый класс, нам на первом же уроке сказали, что в школе есть детский клуб с кучей кружков и секций. Нас туда привели, там был действительно огромный перечень всего. Я, естественно, пошел на фото, — вспоминает собеседник.

На дворе был 1984 год. С этого момента и начался путь Евгения Доманова в фотографию.

В школьный фотокружок Евгений ходил до самого выпускного. Многие базовые навыки он усвоил именно там. Но сейчас понимает, что учить этому искусству нужно было чуть иначе.

— Вместо того чтобы рассказать нам, что есть прекрасный внешний мир и не менее прекрасный внутренний и, когда они между собой дружат, получаются шедевры, нам рассказывали, что такое фотобачок, пленка, которую нужно заряжать в темноте. То есть нам давали технические знания, но не рассказывали, зачем снимать, как и какие творческие высказывания доносить до людей, — признается Евгений.

Тем не менее уже в 15 лет он стал зарабатывать своими снимками деньги. Открыл собственную фотолабораторию, снимал репортажи, праздники, а еще — местных предпринимателей и их фуршеты.

— Это были 90-е годы, я зарабатывал этим, но такие съемки выжгли меня насквозь. Это всё было на потоке, а мне же хотелось заниматься творчеством. Поэтому летом я всегда уезжал на дачу, где снимал только природу. Сейчас уже вспоминаю, что под конец весны у меня всегда были такие мысли: «Скорее бы кончилась вся эта коммерция, чтобы спокойно уехать за город и снимать там то, что мне нравится», — делится Евгений Доманов.

Собеседник добавляет, что на целое лето он оставлял Братск, селился в домике на берегу Ангары и фотографировал этот прекрасный окружающий мир.

— Даже чтобы снять кого-то из близких, друзей или какой-нибудь красивый вид на закате?

— Вообще. Не было совершенно никакого желания. Но спустя 15 лет я купил себе небольшую мыльницу и потихоньку стал возвращаться в мир фото, — добавляет мужчина.

Случилось это нежданно-негаданно благодаря другому увлечению Евгения — подводной охоте. А точнее, тем экземплярам, которые мужчине удавалось поймать. Деньги он зарабатывал импортом и экспортом леса, стройматериалов и топлива, а в свободное время охотился на рыб.

— Мне попадались щуки от 10 до 15 килограммов, это большая редкость. Их редко вылавливают в России вообще, а я нашел в Иркутске, в черте города места, где такие «крокодилы» водятся. Я их добывал, снимал всё на ту же простецкую мыльницу, а потом отправлял снимки в разные российские журналы и газеты. Там их принимали с огромным удовольствием, но однажды сказали: «А почему у тебя файлы такие фуфловые? Весят всего несколько килобайт! Сделай уже нормальные снимки хотя бы на 5 мегабайт». И тут мне стало стыдно, — признается Евгений.

Мужчина подумал, что он когда-то зарабатывал деньги фотографией, а тут его упрекают в низком качестве снимков. Недолго думая, пошел и купил свою первую камеру Sony. Она была не самой дешевой, но куда более бюджетной, чем профессиональные камеры. При этом снимки выдавала качественные.

— Мы еще с семьей поехали в отпуск в Таиланд, я там поснимал и увидел, что кадры-то у меня хорошие получаются. Купил сменный объектив и почувствовал снова вкус к этому, решил вернуться к фотосъемке, — вспоминает Евгений.

Так, говорит собеседник, у него всё началось заново. К тому же один старший товарищ-рыбак подкинул интересную мысль. Он сказал мужчине: «Ты купил фотоаппарат, „украл“ деньги из семейного бюджета, это неправильно, ты должен теперь их отбить и вернуть обратно в копилку». Евгений подумал, что это справедливо, и вернулся к коммерческим съемкам.

— У меня в то время дети были маленькие. Дочь ходила в садик, а сын уже в школу пошел. И вот я выбрал короткий путь: пришел к ним в группу и в класс, предложил руководству сотрудничество. Мне нужно было набить руку. Я предложил поснимать ребятишек, какие-то школьные или детсадовские мероприятия просто так. Мне ответили: «Приходи, снимай. Мы родителям покажем, если им понравится, пусть покупают, мы не против». Так я стал на время фотографом в школах и садах, — смеется Евгений.

Параллельно мужчина смотрел разные уроки в интернете, учился в онлайн-режиме у самых разных фотографов. И всё шло превосходно, но лишь до тех пор, пока Евгений не увидел интервью одного фотожурналиста.

Собеседник тут же уточняет, что видел свой путь в фотографии так: наработать определенный опыт на детсадовских и школьных фотосессиях, а потом стать крутым и дорогим свадебным фотографом. Таким Евгению представлялся пик карьеры.

— А тут этот человек говорит, что снимать свадьбы — это самое дно. А потом подумал-подумал и добавил: «Нет, это не дно. Самое днище — снимать утренники». Этой фразой он меня просто размазал, — признается фотограф.

Поначалу было больно, но это дало понимание, что нужно искать другой путь. Тем более что свадьбы Евгений поснимать успел и понял, что не готов к такому режиму и отношению.

— Часто стоимость торта на этих свадьбах выше, чем услуги фотографа. При этом относятся к тебе как к обслуживающему персоналу. Я понял, что это не мое, — добавил Евгений Доманов.

Поворотным моментом стал один из вечеров, когда Евгений отправился на очередную подводную охоту. Вылазки он совершал в основном по ночам (за что его прозвали Ночным Охотником), когда рыба теряет бдительность и выходит из укрытия.

— Вынырнув однажды ночью в черте города, я вдруг заметил, что Иркутск прекрасен в это время суток. Огромное количество огней, отражения в воде. Я выбирался из воды, наливал себе чаю, сидел в машине или около и любовался ночным городом. Потом решил, что буду снимать эту красоту. Стал брать с собой камеру на охоту. С этим, кстати, связана одна комичная история, — рассказывает фотограф.

В очередной раз Евгений привычно собрался поехать понырять и снять что-нибудь классное. Договорился с приятелем, чтобы тот составил компанию, подстраховал.

— Собираюсь выходить из дома, а жена мне и говорит: «Выброси мусор по дороге». А это для рыбаков плохая примета. Я пытался отнекиваться, мол, ничего же тогда не поймаю, но супруга настояла. Взял пакеты: в одном фотоаппарат, в другом мусор, дошел до помойки, выполнил поручение жены, забрал друга из дома, доехали мы с ним до залива. Переоделись, порыбачили, я вылез на берег, пока приятель плавал. Дай, думаю, улов сфотографирую. Открываю пакет с фотоаппаратом, а там, как вы догадались, мусор. Вместо него я выбросил фотоаппарат,  — смеется Евгений.

Помимо оборудования, в том же пакете лежали ключи от квартиры, документы, деньги и банковские карты. Полный комплект.

Оставить приятеля одного в воде Евгений не рискнул, поэтому позвонил прямо среди ночи другому товарищу и попросил приехать на залив, подстраховать. Но друг сказал, что ему быстрее и проще до той самой мусорки доехать и добыть ценную вещь.

Фотографии ночного сияющего Иркутска наш герой стал публиковать в соцсетях, и они, неожиданно для него самого, стали собирать нереальное количество лайков и комментариев. Тогда Евгений понял, что теперь он на верном пути. После Иркутска стал снимать Байкал и достиг, как ему тогда казалось, весьма приличного профессионального уровня.

— Я тогда думал, что все профи в какой-то момент упираются в один потолок и соревнуются между собой, кому больше фартануло, кто поймал более интересный сюжет или успел поймать какое-то редкое природное явление. Однажды я, например, снял молнию над Иркутском. Этот снимок в Сети набрал больше 300 тысяч просмотров. Мне казалось, что всё работает именно так, но внутри было чувство, что всё равно я делаю что-то неправильно. Поэтому я стал присматриваться к искусству в мире фотографии, — делится собеседник.

Так Евгений узнал, что есть арт-фотографы, которые продают свои работы за миллионы долларов. Не скрывает, что стало любопытно, в чем секрет, а еще, конечно же, захотелось того же.

Через соцсети он выходил на самых топовых европейских и американских фотографов, просил взять к себе учеником и был готов платить за эти знания и мастер-классы любые деньги. Но оказалось, что зарубежные коллеги не хотят делиться опытом. Боятся вырастить себе конкурентов.

Как ни странно, всё изменил ковид. Весь мир погрузился в тотальную удаленку, а мастера фотографии, не имея возможности зарабатывать как прежде, а кто-то просто от скуки, всё-таки решились проводить учебу и мастер-классы в онлайн-режиме.

— Многие пооткрывали свои интернет-школы, и я вписался буквально везде, выкупил все возможные курсы. В 2020 году я на обучение, наверное, больше миллиона рублей потратил. Но те знания, которые я получил, с лихвой перекрыли и затраты, и всё то, чему я учился до этого. Это была не просто новая информация, а совершенно противоположная тому, чему обучают в российских фотошколах. То, что у нас считается табу, в западных школах используется как творческий прием, — рассуждает Евгений.

Собеседник приводит пример: наши фотографы причисляют к смертным грехам пересвет, а западные применяют его тогда, когда нужно добавить кадру божественного свечения. Такая же история с линией горизонта: у нас завалить его считается преступлением, а зарубежные мастера иногда специально делают это, чтобы передать динамику.

— Еще у нас, если снимают пейзаж, стараются сделать так, чтобы солнышко было в кадре. Я знаю многих фотографов, которые его в фотошопе вставляют, чтобы улучшить снимок. В арт-фотографии солнышко в кадре — признак дурного тона. Потому что так снимок превращается в открытку. Кстати, я раньше думал, что это комплимент, когда говорят: «Вау, у тебя получилась настоящая открытка!» А в европейских фотошколах такая фраза — худшая оценка, — делится нюансами Доманов.

Основательно прокачав свое мастерство, Евгений решил покорять фотоконкурсы. Причем первым, куда он отправил свою серию про японских журавлей, снятых на Хоккайдо, стал американский International Photo Awards (IPA). Многие называют его «Оскаром» в мире фотографии.

— То есть вы сразу решили не размениваться и подались на такое крутое состязание лучших из лучших?

— Я изучил перечень фотоконкурсов, и ближайшим был как раз International Photo Awards. В нем есть две категории: профессионалы и любители. Можно было заявиться как любитель и подобрать правильную подкатегорию, чтобы 100% победить. Но мне об этом никто не сказал, я заявился сразу в профи и занял второе место. У фотографа, который меня обошел, оказывается, были те же японские журавли, но снятые более крупно. А у меня был такой строгий минимализм, птицы занимали малую часть кадра, — вспоминает Евгений.

Собеседник признается, что тогда воспринял свое второе место как поражение, потому что хотелось сразу же взять золото. Впрочем, потом эту же серию Евгений подал на другие мировые конкурсы и собрал урожай из восьми наград.

Это подстегнуло к тому, чтобы снимать больше, больше экспериментировать и, конечно, выбирать самые разные сюжеты для фото.

— Идете к тому, чтобы получать по полмиллиона долларов за один снимок? Как тот фотограф, чье интервью перевернуло вашу жизнь?

— Да, хотелось бы на этот уровень выйти. Поэтому теперь свои работы я отправляю только на самые-самые сильные конкурсы, остальное мне неинтересно. Мне нравится соревноваться с лучшими мировыми фотографами. Поэтому приятно, что в этом году моя серия про театры получила золото в Нью-Йорке и Париже. Вдвойне приятно, что главным среди этих снимков был снимок нашего иркутского драмтеатра. Если эти работы сейчас еще и в Токио отметят, я буду абсолютно спокоен. Гештальт будет закрыт, — признается собеседник.

— Простите за нескромный вопрос, но хочется понять, насколько вы близки к этой цели. Какая на сегодня самая дорогая ваша проданная работа или серия работ?

— За 50 тысяч долларов у меня один коллекционер выкупил серию картин. Хочу подобраться к тому, чтобы одну работу продавать за 100+ тысяч долларов, — говорит Евгений.

— Давайте немного поговорим про вашу победоносную серию о театрах мира. Везде ли вас свободно пускали, легко было договариваться о съемках?

— Не всегда. В какие-то театры не пускают категорически, где-то из вредности, где-то из соображений безопасности, возможно. Я отправил восемь официальных писем во все наши крупные театры, которые представляют интерес с точки зрения архитектуры, меня пустили только в два. Еще один запросил за съемку около 15 тысяч рублей, мотивируя это тем, что я потом на этих снимках буду деньги зарабатывать.

— И что вы им ответили?

— Отказался, конечно, потому что это вымогательство. Они потом пытались со мной торговаться, сбивать сумму, но я принципиально не захотел с ними работать. В другом театре мне пришлось снимать тайком.

— Не очень себе представляю, как это можно сделать тайно. Расскажите?

— Этот театр находится в большом дворце, куда водят экскурсии. Я знал, что они начинаются в 9 утра, пришел пораньше, и мне сказали, что, пока не началась экскурсия, я могу походить, сам всё посмотреть. Я знал тот зал, где находится театральная сцена, прошел туда и всё спокойненько сфотографировал.

— С нашим драмтеатром какая-нибудь особенная история связана?

— Конечно! У меня эта серия театров мира была незаконченной, я всё хотел снимок, который бы стал заглавным. И вот летом меня пригласили снять Драмтеатр Охлопкова, точнее, его фасад, чтобы потом сделать сувенирку к Вампиловскому фестивалю. А я предложил снять шикарную театральную сцену. Мне сказали: «Конечно, приходи, но у тебя будет всего 10 минут».

— Почему такой строгий дедлайн и так мало времени?

— У них был какой-то аврал, шла подготовка к репетиции. Поэтому съемки назначили на утро, чтобы попасть в окошко, когда старые декорации уже убрали, а новые еще не поставили. Я приехал чуть заранее, при мне еще убирали остатки декораций, мыли полы, и я, кстати, использовал это как прием. Мокрый пол блестит и создает красивый эффект. В итоге дома, когда открыл на компьютере снимки и посмотрел, сразу понял, что вот это — жемчужина моей серии. Поэтому я сделал фото нашего театра главным в ней и не прогадал, — улыбается собеседник.

Сфера творческих интересов Евгения Доманова весьма обширна. Он любит снимать красивые здания и необычные интерьеры, улицы в разных городах и странах. Чего только стоит его карибская серия, за которую, кстати, у фотографа тоже имеется приз конкурса IPA.

Помимо этого, он снимает крупные портреты животных, особенно обожает в этом смысле диких кошек с характером, который читается в глазах хищников. Всех своих героев Евгений запоминает и узнает по тому самому взгляду.

— Недавно была удивительная история. По телевизору я увидел рекламу передвижного цирка, который приезжает в Иркутск, а в этой рекламе — шикарный лев. У него грива как в кино или мультиках, огромная, черная, глазищи такие, ресницы длинные. Он как с картинки. Он мне кого-то напомнил, и я подумал, что было бы круто его снять. Нашел фамилию дрессировщика и понял, что с ним и его дикими кошками я уже работал 8 лет назад, когда они были проездом в Иркутске, — рассказывает Евгений Доманов.

Разумеется, он связался со своим старым знакомым и предложил снова поработать на тех же условиях. Дрессировщик обрадовался звонку и согласился. Когда Евгений сказал, что ему особенно интересен их шикарный лев, ответ сотрудника цирка удивил.

Теперь у Евгения есть и фото совсем взрослого, серьезного льва, которого, кстати, ему удалось поснимать не через решетки, а прямо на арене с расстояния всего лишь в пару метров.

— Что еще вам бы хотелось снять? В ближайшее время или в какой-то перспективе, неважно. Какие смелые цели перед собой ставите?

— Так как мне нравится снимать архитектуру, мне бы хотелось продолжить снимать лучшие театры мира. Хочется снять оперу Гарнье в Париже, оперу Ла Скала в Италии. Есть в мире пятерка ведущих театров, я бы хотел иметь в своей коллекции фотографии их всех. Но геополитическая обстановка сейчас непростая, неизвестно, когда у меня это получится.

В Иркутске я сейчас снимаю для крупных застройщиков их проекты, промышленную архитектуру Иркутской нефтяной компании, это мне тоже интересно. Занимаюсь бизнес-портретами.

Знаете, я ищу эстетику форм и линий, и мне важно, чтобы были красивые, мягкие и лаконичные изгибы. Поэтому мне бы хотелось в абсолютно спокойном океане, который находится в состоянии штиля, снять косаток, как они плавают и как выныривают, показав свою черно-белую спину на фоне глади воды.

— Организовать такое, наверное, очень непросто?

— Вообще, снять косаток можно без проблем в Японии, но там очень часто бывают шторма, поэтому подгадать момент будет трудно. В Исландии есть абсолютно тихие и спокойные бухты, где можно снять китов и косаток. Но поездки туда сейчас очень сложно организовать из-за геополитической ситуации.

А вообще, мне интересно переключаться с темы на тему, не ограничивать себя чем-то одним. Это помогает не выгорать.